Ночь добра к своим детям. 

Когда-то я любил гулять по ночам. Тишина, отсутствие людей и единение с собственными мыслями и чувствами окрыляла, но не давала пасть подобно Икару, обожженному лучами тепла. Я помню, когда я полюбил ночь. Это было в Августе, это была середина месяца, и это были персеиды. Точнее, то, что это были именно персеиды а не, скажем, ориониды или дракониды, я узнал чуть позже. А тогда мне было десять или одиннадцать лет, я лежал на дедовой поленнице и смотрел, как падающие звезды рассекают ночное небо на сотни лоскутков темно-синей материи и мне было очень, очень хорошо. Я был собой наедине с этой великой Бездной. Это очень приятное чувство - быть собой. Это приятно - быть. 

Хранитель Бездны родился именно тогда. 

Но он был только вторым. 

Первым же стал восьмилетний пацан, гуляющий с друзьями по стройке, хотя именно стройкой это можно было назвать с большой натяжкой. Огромный перекопанный пустырь с непонятными, то ли полуразрушенными, то ли полупостроенными зданиями, наполненными битым стеклом, грязью и мусором. Надо ли говорить, что данная Мекка притягивала к себе всех детей с окрестных дворов в возрасте от пяти и до пятнадцати? Вряд ли. Впрочем, несмотря на то, что пустырь был изучен вдоль и поперек, у него было довольно много опасных мест, куда не следовало лезть малолетним искателям приключений и куда они постоянно лезли и находили эти самые приключения на свою пятую точку опоры. В одном из недостроенном-полуразрушенном здании находился технический колодец и был вопрос времени, кто и когда в него свалится.